Семейная тайна

Очередная “беглянка” в длинном списке подростков, периодически уходящих из дома навстречу приключениям. Лида, 16 лет. До поры до времени — примерный ребенок, предмет совсем нетайной гордости родителей. А потом вдруг словно на пустом месте — истерики, угрозы покончить жизнь самоубийством, сомнительные компании, алкоголь. Хорошо если до наркотиков еще дело не дошло. Но мама Лиды уже и в этом не уверена. “Я узнала, что они лгали мне всю жизнь!” — скажет девочка на приеме у психолога. Родители в ужасе переглянутся и признают: дочь права. Ее, годовалую, взяли из детского дома. Вот только сообщили Лиде об этом не близкие люди, а случайный человек.

Много лет назад Ольга и Константин пережили трагедию — от перитонита умер их трехлетний сынишка. Родить еще одного малыша женщина не смогла, а про метод ЭКО большинство простых людей, далеких от медицины, тогда даже не слышали. В результате на семейном совете приняли решение усыновить хорошенького блондинчика — копию покойного Игорька. Но во время знакомства с детьми сердце Ольги метнулось навстречу  хиленькой девчушке с большими грустными глазищами. Взяла ее на руки — и пропала. Костя не стал противиться выбору жены. В результате маленькая Лида обрела семью.

— Я не понимаю, что и когда мы сделали не так, — анализирует события минувших лет Ольга. — Ходили на прием к психологу, морально готовили родню. Чтобы сохранить тайну усыновления, оставили в друзьях семьи только самых надежных и проверенных людей. Поменяли квартиру — переехали не просто в другой район, а в другой город, правда, расположенный недалеко, поскольку все же хотелось быть поближе к родным людям. Я уволилась с работы и полгода носила под платьями и свитерами накладной живот, чтобы ни у кого потом никаких ненужных вопросов не возникало. Казалось, предусмотрели буквально все. И такое счастье было, когда малышка переехала в наш дом! Никто и никогда не считал ее приемной. Лидочка — только наша, больше ничья.

Супруги, конечно, навели справки о ее биологических родителях. Выяснилось, что ее мать связалась с дурной компанией, ребенком не занималась, потом и вовсе умерла от передозировки наркотиков. Кто отец — неизвестно.

— Я думала, все самой судьбой предрешено: у Лидочки не стало мамы, у нас с Костей — сына. Мы просто оказались созданы друг для друга, — продолжает Ольга. — Дочка росла, хорошела, у нее появились первые ухажеры. 

А потом случилось то, чего никто не ожидал. В соцсетях Лида случайно нашла фото девочки, похожей на нее как две капли воды. Между ними завязалась переписка. Девочка рассказала, что ее папа родом из города, где живут Лидины бабушки, дедушки, тети, дяди. Я не знаю, в какой момент у моего ребенка закрались подозрения. И не знаю, кто в итоге раскрыл ей правду. Нашлась же “добрая душа”. Ужасно, что Лида вот так обо всем узнала. В самый непростой период жизни. Теперь она обвиняет нас в том, что мы лгали ей все эти годы. Порвала все фотографии в альбомах, кричала мне в лицо, что я для нее чужая и не имею права ей указывать. Потом Костя узнал, что Лида пытается выйти на контакт со своим биологическим отцом. Уже написала ему письмо по электронной почте — адрес дала ее единокровная сестра. Мужчина, его зовут Александр, в шоке от всего происходящего. Вроде как не хочет признавать Лиду. Это ее еще больше обозлило. Дочь начала сбегать из дома, ночует у каких-то сомнительных подружек, нас с отцом не слушает. А ведь была просто чудо-ребенком! В общем, такая каша заварилась...

Говорить ли усыновленному ребенку правду о его прошлом? Приемные родители, специалисты сферы образования и многочисленные психологи спорят об этом на протяжении многих лет.

В Беларуси существует тайна усыновления и никто, кроме усыновителей, не вправе ее раскрывать.

— Невозможно воспитывать ребенка в атмосфере недоверия, пренебрежения к его истокам, — считает директор Представительства Международного детского фонда в Беларуси Ирина Миронова. — К сожалению, ситуация, в которой оказалась семья Ольги и Константина, встречается нередко. Некорректное раскрытие тайны усыновления — шок для семьи. Ложь выплывает наружу, и реакция ребенка предсказуема: “Вы были для меня самыми близкими и дорогими людьми, я доверял вам, ловил каждое ваше слово, но получается, что все эти годы вы врали мне о моем происхождении? Как я теперь могу верить вам? Верить этому миру?” И это не пустые слова. Крушение идеалов в подростковом возрасте воспринимается крайне болезненно. И речь может идти о тяжелых психологических последствиях.

Приведу один показательный пример. В США и Западной Европе большинство усыновителей старается рассказывать ребенку правду о его прошлом. Там такая социальная политика, на это делают упор психологи. Но, разумеется, нельзя заставить человека действовать вопреки его принципам, тем более, если они вполне законны.

В Америке супруги удочерили шестимесячную девочку. Полагая, что такая кроха наверняка ничего не помнит о своих биологических родителях, они начали “писать” ее судьбу с чистого листа. Но не учли такого фактора, как генетическая память. Когда девочке исполнилось 16 лет, у нее началась бессонница, ее преследовало навязчивое состояние: она объясняла родителям, будто не может вспомнить какую-то очень важную вещь. Мучилась не один месяц, обеспокоенные родители даже предполагали у нее шизофрению. Пока один медик не задал прямой вопрос: “Ваша девочка удочеренная?” После чего настоятельно порекомендовал супружеской паре рассказать дочери правду и обязательно найти ее биологических родителей.

У этой истории — счастливый конец: после того как девочка узнала о существовании своих родных, у нее пропали все ее навязчивые состояния, возобновился здоровый сон. Она познакомилась с когда-то отказавшейся от нее матерью, но по-прежнему любит усыновителей и называет их своими родителями.

К чему я все это рассказываю? 

К тому, что каждый человек имеет право знать, кто он и откуда пришел в этот мир. Голос крови — не пустые слова. И этот голос порой звучит очень громко. Представьте страшную ситуацию с пропавшими без вести людьми. Каково их родным — годами ждать, верить и надеяться, но не иметь возможности узнать, что же на самом деле случилось. 

То же самое происходит с усыновленными детьми: если им не сказали правду, они испытывают так называемую неясность потери — чувствуют телесный и душевный дискомфорт, однако не могут объяснить природу его происхождения.

Впрочем, при любых даже самых благих намерениях нужно делать существенную поправку на наш менталитет. Незамужняя Ирина в 37 лет усыновила трехлетнего Мишу. Мальчик был не по годам смышленый, и вопрос, прятать ли по-страусиному голову в песок, перед усыновительницей не стоял. Мише рассказали, что его мама уехала очень далеко и не захотела взять его с собой (на самом деле она добровольно написала отказ от сына). Поэтому теперь у него мама — Ира, и она его очень любит.

Миша и не стеснялся своего статуса усыновленного. Честно рассказал об этом в детском саду, в школе. 

За что и поплатился: одноклассники задразнили мальчика “детдомовцем”, а он в ответ тоже молчать не стал, решив, что физическая расправа убедительнее любых слов. В школе был серьезный конфликт, собирали педсовет.

— Совсем необязательно посвящать в историю вашей семьи посторонних людей, достаточно, чтобы усыновленный ребенок и ваши родственники знали правду, — говорит семейный консультант Анна Неглинная. — Что же касается остального окружения, особенно если речь идет о детях, которые бывают неосознанно жестокими, имеет смысл придерживаться разумных границ. Это моя мама, это мой папа — и больше никаких вопросов возникнуть не должно.

— Лучше всего сделать это как можно раньше, например, когда малыш попросит рассказать ему какую-нибудь сказку. 

Это избавит ребенка от серьезного потрясения, которое может произойти с ним от подобного открытия в старшем возрасте. Родители могут преподнести этот рассказ как чудесную историю о самом потрясающем и замечательном событии в их семье.

К сожалению, желание отложить такое объяснение свойственно даже решительным родителям. “Лучше подождать, пока малыш немного подрастет, тогда он поймет все правильно”, — оправдываются они и откладывают разговор до тех пор, пока он из простого факта не превратится в семейную тайну. По мнению доктора Левина, члена консультативного совета организации 2-to-5 World News и адъюнкт-профессора педиатрии Нью-Йоркского госпиталя и Корнелльского Медицинского Центра, даже пяти-шестилетки уже воспринимают такое открытие как серьезную эмоциональную травму. 

Он призывает родителей:

рассказать ребенку о том, что он приемный, как только он научится слушать сказки;

использовать слово “приемный” в повествовании до тех пор, пока его значение не будет восприниматься как синоним “избранного” и “желанного”;

не делать попыток скрыть усыновление, даже если переезд в другое место будет этому способствовать.

konopelko@sb.by

Очередная “беглянка” в длинном списке подростков, периодически уходящих из дома навстречу приключениям. Лида, 16 лет. До поры до времени — примерный ребенок, предмет совсем нетайной гордости родителей. А потом вдруг словно на пустом месте — истерики, угрозы покончить жизнь самоубийством, сомнительные компании, алкоголь. Хорошо если до наркотиков еще дело не дошло. Но мама Лиды уже и в этом не уверена. “Я узнала, что они лгали мне всю жизнь!” — скажет девочка на приеме у психолога. Родители в ужасе переглянутся и признают: дочь права. Ее, годовалую, взяли из детского дома. Вот только сообщили Лиде об этом не близкие люди, а случайный человек. Девочка ищет отца Много лет назад Ольга и Константин пережили трагедию — от перитонита умер их трехлетний сынишка. Родить еще одного малыша женщина не смогла, а про метод ЭКО большинство простых людей, далеких от медицины, тогда даже не слышали. В результате на семейном совете приняли решение усыновить хорошенького блондинчика — копию покойного Игорька. Но во время знакомства с детьми сердце Ольги метнулось навстречу хиленькой девчушке с большими грустными глазищами. Взяла ее на руки — и пропала. Костя не стал противиться выбору жены. В результате маленькая Лида обрела семью. — Я не понимаю, что и когда мы сделали не так, — анализирует события минувших лет Ольга. — Ходили на прием к психологу, морально готовили родню. Чтобы сохранить тайну усыновления, оставили в друзьях семьи только самых надежных и проверенных людей. Поменяли квартиру — переехали не просто в другой район, а в другой город, правда, расположенный недалеко, поскольку все же хотелось быть поближе к родным людям. Я уволилась с работы и полгода носила под платьями и свитерами накладной живот, чтобы ни у кого потом никаких ненужных вопросов не возникало. Казалось, предусмотрели буквально все. И такое счастье было, когда малышка переехала в наш дом! Никто и никогда не считал ее приемной. Лидочка — только наша, больше ничья. Супруги, конечно, навели справки о ее биологических родителях. Выяснилось, что ее мать связалась с дурной компанией, ребенком не занималась, потом и вовсе умерла от передозировки наркотиков. Кто отец — неизвестно. — Я думала, все самой судьбой предрешено: у Лидочки не стало мамы, у нас с Костей — сына. Мы просто оказались созданы друг для друга, — продолжает Ольга. — Дочка росла, хорошела, у нее появились первые ухажеры. А потом случилось то, чего никто не ожидал. В соцсетях Лида случайно нашла фото девочки, похожей на нее как две капли воды. Между ними завязалась переписка. Девочка рассказала, что ее папа родом из города, где живут Лидины бабушки, дедушки, тети, дяди. Я не знаю, в какой момент у моего ребенка закрались подозрения. И не знаю, кто в итоге раскрыл ей правду. Нашлась же “добрая душа”. Ужасно, что Лида вот так обо всем узнала. В самый непростой период жизни. Теперь она обвиняет нас в том, что мы лгали ей все эти годы. Порвала все фотографии в альбомах, кричала мне в лицо, что я для нее чужая и не имею права ей указывать. Потом Костя узнал, что Лида пытается выйти на контакт со своим биологическим отцом. Уже написала ему письмо по электронной почте — адрес дала ее единокровная сестра. Мужчина, его зовут Александр, в шоке от всего происходящего. Вроде как не хочет признавать Лиду. Это ее еще больше обозлило. Дочь начала сбегать из дома, ночует у каких-то сомнительных подружек, нас с отцом не слушает. А ведь была просто чудо-ребенком! В общем, такая каша заварилась... Голос крови Говорить ли усыновленному ребенку правду о его прошлом? Приемные родители, специалисты сферы образования и многочисленные психологи спорят об этом на протяжении многих лет. В Беларуси существует тайна усыновления и никто, кроме усыновителей, не вправе ее раскрывать. — Невозможно воспитывать ребенка в атмосфере недоверия, пренебрежения к его истокам, — считает директор Представительства Международного детского фонда в Беларуси Ирина Миронова. — К сожалению, ситуация, в которой оказалась семья Ольги и Константина, встречается нередко. Некорректное раскрытие тайны усыновления — шок для семьи. Ложь выплывает наружу, и реакция ребенка предсказуема: “Вы были для меня самыми близкими и дорогими людьми, я доверял вам, ловил каждое ваше слово, но получается, что все эти годы вы врали мне о моем происхождении? Как я теперь могу верить вам? Верить этому миру?” И это не пустые слова. Крушение идеалов в подростковом возрасте воспринимается крайне болезненно. И речь может идти о тяжелых психологических последствиях. Приведу один показательный пример. В США и Западной Европе большинство усыновителей старается рассказывать ребенку правду о его прошлом. Там такая социальная политика, на это делают упор психологи. Но, разумеется, нельзя заставить человека действовать вопреки его принципам, тем более, если они вполне законны. В Америке супруги удочерили шестимесячную девочку. Полагая, что такая кроха наверняка ничего не помнит о своих биологических родителях, они начали “писать” ее судьбу с чистого листа. Но не учли такого фактора, как генетическая память. Когда девочке исполнилось 16 лет, у нее началась бессонница, ее преследовало навязчивое состояние: она объясняла родителям, будто не может вспомнить какую-то очень важную вещь. Мучилась не один месяц, обеспокоенные родители даже предполагали у нее шизофрению. Пока один медик не задал прямой вопрос: “Ваша девочка удочеренная?” После чего настоятельно порекомендовал супружеской паре рассказать дочери правду и обязательно найти ее биологических родителей. У этой истории — счастливый конец: после того как девочка узнала о существовании своих родных, у нее пропали все ее навязчивые состояния, возобновился здоровый сон. Она познакомилась с когда-то отказавшейся от нее матерью, но по-прежнему любит усыновителей и называет их своими родителями. К чему я все это рассказываю? К тому, что каждый человек имеет право знать, кто он и откуда пришел в этот мир. Голос крови — не пустые слова. И этот голос порой звучит очень громко. Представьте страшную ситуацию с пропавшими без вести людьми. Каково их родным — годами ждать, верить и надеяться, но не иметь возможности узнать, что же на самом деле случилось. То же самое происходит с усыновленными детьми: если им не сказали правду, они испытывают так называемую неясность потери — чувствуют телесный и душевный дискомфорт, однако не могут объяснить природу его происхождения. В разумных границах Впрочем, при любых даже самых благих намерениях нужно делать существенную поправку на наш менталитет. Незамужняя Ирина в 37 лет усыновила трехлетнего Мишу. Мальчик был не по годам смышленый, и вопрос, прятать ли по-страусиному голову в песок, перед усыновительницей не стоял. Мише рассказали, что его мама уехала очень далеко и не захотела взять его с собой (на самом деле она добровольно написала отказ от сына). Поэтому теперь у него мама — Ира, и она его очень любит. Миша и не стеснялся своего статуса усыновленного. Честно рассказал об этом в детском саду, в школе. За что и поплатился: одноклассники задразнили мальчика “детдомовцем”, а он в ответ тоже молчать не стал, решив, что физическая расправа убедительнее любых слов. В школе был серьезный конфликт, собирали педсовет. — Совсем необязательно посвящать в историю вашей семьи посторонних людей, достаточно, чтобы усыновленный ребенок и ваши родственники знали правду, — говорит семейный консультант Анна Неглинная. — Что же касается остального окружения, особенно если речь идет о детях, которые бывают неосознанно жестокими, имеет смысл придерживаться разумных границ. Это моя мама, это мой папа — и больше никаких вопросов возникнуть не должно. МНЕНИЕ Как правильно объяснить ребенку, что он неродной? Людмила Петрановская, психолог: — Лучше всего сделать это как можно раньше, например, когда малыш попросит рассказать ему какую-нибудь сказку. Это избавит ребенка от серьезного потрясения, которое может произойти с ним от подобного открытия в старшем возрасте. Родители могут преподнести этот рассказ как чудесную историю о самом потрясающем и замечательном событии в их семье. К сожалению, желание отложить такое объяснение свойственно даже решительным родителям. “Лучше подождать, пока малыш немного подрастет, тогда он поймет все правильно”, — оправдываются они и откладывают разговор до тех пор, пока он из простого факта не превратится в семейную тайну. По мнению доктора Левина, члена консультативного совета организации 2-to-5 World News и адъюнкт-профессора педиатрии Нью-Йоркского госпиталя и Корнелльского Медицинского Центра, даже пяти-шестилетки уже воспринимают такое открытие как серьезную эмоциональную травму. Он призывает родителей: рассказать ребенку о том, что он приемный, как только он научится слушать сказки; использовать слово “приемный” в повествовании до тех пор, пока его значение не будет восприниматься как синоним “избранного” и “желанного”; не делать попыток скрыть усыновление, даже если переезд в другое место будет этому способствовать. konopelko@sb.by Автор публикации: Людмила КОНОПЕЛЬКО
Читать статью полностью на портале «СБ»: http://ng.sb.by/obshchestvo-6/article/semeynaya-tayna.html